Корпоративное управление в переходной экономике
В большинстве постсоциалистических стран завершено первичное закрепление прав собственности на большую часть бывшего государственного имущества. Правда, процесс приватизации оказался более длительным и сложным, чем это первоначально намечалось. Сложности не исчерпывались только техникой передачи прав собственности (т.е. способами приватизации) и выбором круга участников с соответствующей направленностью интересов в процессе раздела госсобственности. Эти проблемы действительно были актуальными в начале трансформации и решались в основном в рамках достижения социально-политического равновесия, приемлемости для общества самого факта приватизации. Со временем выяснилось, что гораздо более важными и потенциально конфликтными оказываются те результаты приватизации, которые связаны с характером вновь сформированных негосударственных компаний и типом корпоративного контроля в них. Решение именно этих вопросов определит характер следующего этапа реформирования отношений собственности, ни по длительности, ни по значимости не уступающего этапу первичного раздела прав.
В мировой экономике традиционно различаются две модели корпоративного управления и контроля. Это, во-первых, так называемая англо-американская модель, опирающаяся на безусловный приоритет прав акционеров и контроль через рынки капиталов. Во-вторых, это действующая в ряде стран Европы и в Японии модель банковского контроля (известная также под термином .континентальная.), когда крупные банки не только представлены в наблюдательных советах и в управляющих органах компаний, но и играют там определяющую роль.
Стандартные минимальные требования к любой модели корпоративного управления вполне понятны и реализуемы: добротное корпоративное законодательство, четко определяющее права акционеров, создание функционирующего рынка корпоративных ценных бумаг, поддержка эффективных акционеров (инвесторов) компании. Между тем практика всех постсоциалистических корпораций демонстрирует низкий уровень корпоративной прозрачности, отсутствие должных эффективных судебных решений по нарушениям корпоративных законов, невыполнение таких решений, когда они все же принимаются, отсутствие взаимного доверия в деловых кругах, вызывающее искажение и нарушение общепринятых принципов внутреннего управления корпорацией [Fox et al., 1999].
Теория и практика перехода постсоциалистических стран к рыночной системе хозяйствования явно столкнулась с проблемой своего рода исторического детерминизма, прочной зависимости от особенностей длительного периода предшествующего развития. Преодолеть эту зависимость можно лишь в процессе эволюционных, поступательных изменений. На характере приватизации и формирования структуры постприватизационного корпоративного контроля в большинстве бывших социалистических экономик сказались традиционно сильная политизированность экономических отношений между трудовыми коллективами и руководителями государственных предприятий. Зависимость внутреннего управления предприятиями от доминирующей роли работников не могла быть автоматически преодолена в результате исторически быстрой приватизации [Nellis, 1999].
То, что в подавляющем большинстве компаний не прослеживается явное тяготение к какой-либо из двух названных моделей, может означать только одно: сформировалась и имеет перспективу длительного существования особая, специфическая модель корпоративного управления переходной экономики. Причем модель эта стала складываться задолго до официально проведенной приватизации. С конца 1980-х годов правительства бывших социалистических стран начали постепенно ослаблять контроль над государственными предприятиями, характерный для централизованной плановой экономики. В ряде восточноевропейских стран и в СССР были приняты новые законы о госпредприятиях, существенно расширявшие возможности принятия решений для их менеджмента. Одной из таких возможностей было право распоряжения активами.
В странах Центральной и Восточной Европы (ЦВЕ) хорошо известны факты перегруппировки и .растаскивания. государственных активов руководителями предприятий, а в принятии решений о разделе прибыли между предприятием и государством традиционно важную роль играли представители трудовых коллективов и профсоюзов. В процессе акционирования и приватизации эти тенденции только усилились. В Китае, например, обследование 4000 экспериментальных акционерных компаний показало, что работники - держатели акций не только получали не вполне законные выгоды от несправедливого распределения прибылей, но и требовали дополнительного повышения зарплаты и выплаты натурой [Aoki, Kim, 1995].
В такой ситуации, усложненной еще и тем, что менеджмент может при необходимости блокироваться с трудовым коллективом, любой внешний контроль (мониторинг) сталкивается со значительными трудностями. Сопротивление блока менеджеров и работников не может сломить даже банковский контроль. Характерно, что в классических странах банковского контроля - Германии и Японии - также отмечались факты блокирования банковского контроля с внутренним контролем корпораций. Тем более сомнительным представляется делегирование банкам функций мониторинга корпораций в переходной экономике. Банковский сектор постсоциалистических стран все еще находится в тяжелом состоянии, обременен долгами и плохо справляется даже с собственно банковской деятельностью. Российские банки, например, гораздо больше внимания уделяют методам увода доходов от налогов, чем ведению бизнеса в реальном секторе экономики.
Не лучше обстоит дело и с моделью эффективного корпоративного контроля со стороны акционеров. Институты и инфраструктура такого контроля в постсоциалистических странах только формируются. Нигде пока нет достаточно сильных и ответственных финансовых посредников, способных осуществлять мониторинг корпораций. Биржевые и внебиржевые рынки корпоративных ценных бумаг (акций, облигаций, других фондовых инструментов), хотя и действуют номинально, эффективного перелива капитала пока обеспечить не могут. Рыночная реструктуризация компаний в реальном секторе затягивается, капитализация растет медленно. Это значит, что сложившаяся после приватизации модель корпоративного контроля в постсоциалистических странах имеет шансы на длительное существование. Она станет своего рода моделью для переходной экономики, дальнейшие тенденции
