У людей, мыслящих экономически, как правило, нет недостатка в негативных мнениях по поводу политики государства. Позитивных идей гораздо меньше. Научный руководитель Высшей школы экономики Евгений Ясин выступил недавно с идеей "структурного маневра" - долгосрочной политики, призванной исправить перекосы российской экономики и сделать будущий рост устойчивым.
Реформы делаются ради роста и развития, но очень часто приводят к позитивному результату далеко не сразу. Это чаще всего закладка на будущее. Об этом стоит напомнить, ибо уже сейчас говорят: рост - немедленно, а реформы - лишь поскольку они не мешают.
Рост или реформы?
В 1999 г. Россия вступила в фазу роста, который был обусловлен реформами начала 1990-х. Между реформами и началом роста прошло восемь лет, и политику реформ осуждали как неправильную. Тем не менее закономерность рыночных преобразований в индустриальных странах такова, что спад неизбежен, как и последующее восстановление экономики на новой основе.
Тормозом дальнейшей модернизации российской экономики является нерыночный сектор, занимающий в ее структуре важное место. С ним связаны серьезные деформации относительных цен, дающие экономике искаженные сигналы и стимулы. Искаженные цены означают неравенство условий конкуренции в пользу экспортеров и в ущерб неэнергоемким высокотехнологичным производствам, что препятствует позитивным структурным сдвигам. Они же ведут к неэффективному использованию ресурсов, сокращают платежеспособный спрос на инвестиции, потребительские товары и услуги. Необходим структурный маневр, который позволит сократить долю нерыночного сектора в экономике.
В последние годы проводилась политика противоположного свойства, благо конъюнктура на рынках экспортных товаров позволяла до поры думать, что именно такая политика приводит к успеху. Однако, когда выявилась тенденция снижения темпов экономического роста, президент Владимир Путин, явно с подачи своего экономического советника, обвинил правительство в недостатке амбициозности. С тех пор правительственные прогнозы становились раз от разу все более оптимистическими и все менее вызывающими доверие.
Сложилось убеждение, что рост цен на газ и энергию до уровня, стимулирующего серьезное энергосбережение, означает удушение конкурентного сектора естественными монополиями и увеличение доли государства и нерыночного сектора в экономике. Отсюда политика всемерного сдерживания динамики этих цен и, стало быть, реального торможения реформ в газовой промышленности и электроэнергетике. Сокращение нерыночного сектора на деле становилось невозможным, и ситуация, делающая необходимым госрегулирование цен, замораживалась на длительный срок.
Бесплатным сыр бывает лишь в мышеловке. Рост расходов населения на газ, энергию и ЖКХ кто-то должен оплатить, список претендентов известен и очень короток. Мы оказываемся перед дилеммой. Либо максимальные темпы роста, но тогда структурные реформы надо отложить. Либо реформы сейчас ради устранения нерыночного сектора и расширения сферы нормальных цен и денежных отношений, но тогда надо отложить достижение максимальных темпов роста.
Три сектора.
Прежде всего внушает беспокойство структура российской экономики с ее однобокой ориентацией, требующей диверсификации.
Первый сектор экспортный, в основном энергосырьевой. Он основан на советских предприятиях, способных производить торгуемую на мировых рынках конкурентоспособную продукцию. У экспортеров высокая рентабельность, обусловленная низкими ценами ресурсов на внутреннем рынке и относительно дешевой рабочей силой.
Второй сектор ориентирован на внутренний рынок - это почти вся обрабатывающая промышленность, строительство, сельское хозяйство, торговля, платные услуги. Его продукция в основном конкурентоспособна лишь при низком уровне доходов потребителей. При повышении доходов спрос переключается на импорт. Низкие издержки - условие выживания второго сектора.
Задача повышения конкурентоспособности относится преимущественно к этому сектору. Проблема осложняется тем, что он менее привлекателен для инвестиций, чем первый сектор. Занимая большую часть рабочей силы и производственного аппарата, второй сектор не располагает необходимыми собственными источниками инвестиций и постоянно лоббирует повышение протекционистских барьеров и снижение курса рубля.
Третий сектор - нерыночный. Это сектор регулируемых, как правило, заниженных цен. К нему относятся реализуемые на внутреннем рынке газ, электроэнергия и тепло, ж/д перевозки, трубопроводный транспорт, ЖКХ. Низкие цены субсидируются из бюджета (ЖКХ) , за счет производственных потребителей (в энергетике и ж/д транспорте) и природной ренты (газ, электроэнергия). Также к нерыночному сектору относятся предприятия, способные существовать только при внешнем субсидировании, и бюджетная сфера. В конечном итоге только она и должна остаться в нерыночном секторе, да и то за вычетом услуг, переводимых в разряд платных.
В этом секторе отсутствуют стимулы для развития, а цены деформированы. В итоге первый сектор имеет крупные сверхдоходы, второй сводит концы с концами, а третий - дно российской экономики. Всего 4,17% трудоспособного населения, занятого в первом секторе, производят 17,3% ВВП, 62% занятых во втором - 57,6% ВВП; а 31,2% занятых в третьем - лишь 18,3% ВВП (без бюджетной сферы - 9% занятых и 7,5% ВВП).
Заниженные цены
.
Механизм компенсации заниженных цен примерно такой. Российский газ, один из самых дешевых в мире, позволяет извлекать высокую природную ренту, часть которой реализуется через низкие внутренние цены. Газ служит основным топливом электростанций (до 62% ), его дешевизна позволяет поддерживать низкие тарифы на энергию. Благодаря этому государство снижает расходы бюджетной сферы на коммунальные услуги и может платить заниженную зарплату бюджетникам и низкие пенсии.
Вопрос о занижении цен в третьем секторе - предмет дискуссий. Цены на газ и энергию для населения ниже, чем в других странах, при пересчете по рыночному курсу минимум в 3 - 5 раз. Противники этого тезиса утверждают, что мировых цен на эти товары нет, и предлагают пересчитывать внутренние цены в международные по паритету покупательной способности (ППС выше рыночного курса рубля в 3 - 3,5 раза). Тогда получается, что цены на газ и энергию у нас завышены.
Данный подход не выдерживает критики. Он основан на совмещении реальных измерений (мировые и внутренние цены, рыночный валютный курс) , по которым определяются реальные издержки и доходы, с условными (ППС) , применимыми лишь в аналитических целях, но не в реальной политике и управлении. Сейчас предприятия второго сектора продают свою продукцию по низким ценам из-за ее неконкурентоспособности, при этом бесхозяйственно тратят материальные ценности и энергию. Из-за этого они получают низкие доходы и не в состоянии платить более высокую заработную плату. Из-за этого во многом наша бедность.
Необоснован и тезис о том, что повышение цен приведет к росту доли монопольного сектора. Сектор остается монопольным именно благодаря госрегулированию цен. Либерализация рынков газа и электроэнергии увеличит конкурентный сектор.
Естественным путем структурные перекосы, обусловленные госрегулированием цен, устранены быть не могут. Между тем нерыночный сектор ограничивает рост экономики, сужая поле конкуренции. Все предприятия и домохозяйства потребляют электроэнергию, пользуются услугами ж/д транспорта, и повсюду в экономике остается след нерыночных отношений - вмешательства государства. Это всепроникающий механизм искажения пропорций, препятствующий нормальному развитию экономики.
Автор - научный руководитель Высшей школы экономики, президент фонда "Либеральная миссия".